Ноябрь и март в Южной Якутии я давно и оправданно считаю зимними месяцами. Снова иду в тайгу, пробую сначала идти без лыж, но меня хватило всего на двадцать шагов. Непослушные ноги вязнут глубоко по бедра, и приходится обувать широкие охотничьи лыжи. Тропа стала намного легче, ноги хоть и проваливаются, но идти можно смелее и с комфортом. Подумалось: «А кто же первый придумал лыжи?». Нигде в истории не наблюдается важность этого уникального средства передвижения по глубокому снегу. Всего от города на машине отъехал пять километров, а от белизны чистого белого покрывала режет глаза. Тишина и красота невероятная, от восторга хочется молиться. Крепкий мороз сделал лес удивительно красивым, деревья в этом тихом молчании и в хрупкой снежной одежде стоят, не шелохнувшись. Почему-то хочется обозвать их истуканами. Почему?! На отдельных ветках иней держится совсем слабо. От моего дыхания и нешустрой ходьбы за моим следом сыпется серебристая пыль. На чисто белых страницах есть следы лесной жизни. Не всё так грустно в тайге. Между кустами тальников замысловато расписались белые куропатки. Самих птиц не видно, но если повезёт, можно спугнуть белую стаю, правда чаще бывает встреча внезапной, и куропатки с шумом вылетят за пределами фотовыстрела. Рядом с просекой - цепочка следов лисицы. Все следы рыжей странницы тянутся к проезжей части дороги. Удивительно быстро перестроились кумушки от лесной добычи «хлеба» к подачкам у автомобильных и железных дорог. Помню времена, когда лису увидеть даже за сто метров было событием, сейчас лисы - частые гости многих промышленных предприятий и даже городских свалок. Хотя и там человеческая жадность часто обрывает жизнь замазанных угольной грязью животных. Оправдание таких людей самое простое: «А вдруг они бешеные?». Когда идёшь по снегу, белое чудо скрипит и наполняет тишину приятными звуками. В такие минуты хорошо думается о добре и радости. На смену холоду приходит пора весны, весенних игрищ, осиливших стужу пернатых, и песен птиц, которые прилетают на лето. И ледоход – это большое событие в жизни природы. Как раз в это время выхожу на лёд реки Чульман, у скалы клубится туман от прорвавшейся на воздух наледи. Под лыжей слышно, как журчит вода. Спешно, чтобы не окунуться в талую воду, сворачиваю на берег и мну снег по кромке реки. Здесь стоят в зимнем сне огромные вековые лиственницы, местами ветер сдул снег до самой земли и у исполинов оголились корневища. Лесная прогулка сегодня уготовила ещё подарок - встречу. С бугорка замечаю на белой «простыни» рыжие щепки. Это лесной плотник расковырял промороженный корень старого дерева в поисках жуков-короедов. Стружки крупные, сразу понятно, что работник здесь трудился прилежный и немаленький. Это чёрный дятел-желна, и мою догадку подтвердила его протяжная тоскливая песня. Каким надо обладать чутьём и слухом, памятью, чтобы в безбрежной тайге найти именно это дерево, долбить именно этот корень, чтобы найти белого червяка-короеда. Не просто достаётся пропитание этому трудяге. Гордая птица не будет попрошайкой у лесной избушки и не будет ждать милости от природы. Совсем немного постоял у приметного места, как с криком прилетел и сам хозяин плотничьей мастерской. Срочно пячусь назад, скрываюсь за такую же старую лиственницу и наблюдаю. Чёрный дятелжелна, так называют моего сегодняшнего героя. Он смело подлетел и на правах старательного хозяина принялся за работу. Желна на близком расстоянии – это случай уникальный, а для меня, можно сказать, исторический. Ещё не забылись мои летние наблюдения за семейной жизнью чёрных птиц у гнезда-дупла за бетонной дорогой, возле бензоколонки под названием «Тысячка». Наблюдал этих интересных птиц при всяком удобном случае. Видел, как они дружно строили гнездо, долбили своими клювами крепкое дерево лиственницу. Всякий дровосек скажет, что лиственница – это дерево удивительно крепкое, и чтобы расколоть его, нужно приложить силы немалые. Семейная жизнь птиц построена на большом трудолюбии, согласии и «человеческом» чувстве любви. Сколько добрых и интересных часов в маскировочной палатке было проведено у того семейного гнёздышка. Я сделал много, на мой взгляд, интересных фотографий трудолюбивой семьи дятлов. С благодарностью вспоминаю ещё инвалидасторожа, который смотрел на моё усердие, качал головой и не прогнал меня с территории вверенной ему автостоянки. А когда птенцы покинули дупло и перестали кричать из своего гнезда, бдительный сторож подошёл ко мне, тепло сказал: «Ну что, улетели твои птички?». Такое доброе соучастие не забывается. В таких встречах, наверное, и есть весь наш милый сердцу город Нерюнгри, где есть добро и соучастие. Между тем, мой пернатый сосед так увлёкся работой, что совсем не обращал на меня внимания. Я нажимал кнопку фотокамеры, делал простые, но для меня какие-то особо важные кадры, и настроение моё с каждым щелчком всё больше улучшалось, и доброе чувство не переменилось до самого вечера. Минут пятнадцать, с расстояния в четыре метра, я разглядывал лесного санитара. Видел, как летели в разные стороны крупные щепки. Ох, как ловко он владел своим инструментом! Ведь клюв-то не железный, а такую дыру раздолбил. За это время я, как следует, рассмотрел и мысленно описал таёжного друга (а как по-другому, друг ведь доверился и не улетел). Крепкий белый клюв, быстро мигающие глаза, почти при каждом ударе глаза плотника закрываются. Как тут голова не заболит?! Учёные доказали, что у дятлов к трём годам жизни на девяносто процентов сотрясение мозга. Костюм птицы совершенно строгий, чёрный, без каких-либо пятен. На крыльях - блеск стального отлива, ноги короткие, когти крепкие, предназначенные не только держаться за ветки, а ещё лазить и держаться вертикально на деревьях. Дополняет костюм красная шапочка. Точно как монах-отшельник, живущий в молитвах и праведной жизни в глухой тайге. Полёт волнообразный, крыльями, будто лопатами, рывками желна рассекает с шумом воздух, часто при полёте кричит свою тоскливую песню. Дятел червяка всё-таки добыл и без раздумий поспешно проглотил, значит, труд его был не напрасным. Лесники дятлажелну называют санитаром леса, в своих наблюдениях за птицами я бы сказал больше не санитар, доктор леса. Сколько всяких мелких вредителей съедает только одна пара дятлов. Подсчитано почти полкилограмма живого корма на двоих за сутки. Нетрудно сложить какие тонны получаются, а это, в большинстве своем, короеды, жуки-усачи, муравьи-древоточцы, мухи, живущие на коре и под корой. Очень редко желна питается растительной пищей злаками и орехами. Множество раз мне доводилось видеть, как в брошенных дуплах дятлов селятся другие птицы и мелкие зверьки, которые просто не могут и не умеют долбить деревья. Редкая и полезная птица в наших северных лесах. От неподвижного ожидания холод нашёл дырки в моём облачении и холодными струйками пополз по телу. Я попробовал подойти ещё ближе, и при первом шаге на сближение наше свидание оборвалось, но и этого хватит на сегодня. Теперь пора к тёплому дому, к горячей кружке чая. Всего шесть часов походил по зимнему лесу и вроде бы ничего особенного не встретил. Ну, подумаешь, встретил чёрного дятла - велика невидаль! А на душе от морозного и тихого дня, а может от встречи с чёрным отшельником спокойно и счастливо, будто что-то очень важное и нужное усмотрел и не пропустил своим взглядом натуралиста и фотографа. Фото автора лесная газета 31 января 2020 г. 12 За три месяца зимы северный мороз в тайге, кажется, загубил всё живое, но путешествие в зимний лес рассказало совсем другое. ЖЕЛНА - ÷¸ðíûé îòøåëüíèê Юрий КОКОВИН
RkJQdWJsaXNoZXIy MTc4MjM5