15 января 2021 г. ЧТЕНИЕ ДЛЯ ДУШИ 15 января 2021 г. - Усыпить? - спросил я. - Ну да, - ответила хозяйка, - он мне не нужен. Щенок тянул меня за халат острыми зубками. В его блестящих озорных глазах не было и тени тревоги. Его не пугали странные запахи смотрового кабинета, незнакомый человек в белом халате и родная хозяйка, которая решила от него избавиться самым радикальным способом. - Но у него нет никаких проблем ни со здоровьем, ни с агрессивностью, - пытался я переубедить женщину. - Ну и что? Он мне не нужен! На самом деле проблема у щенка была. И большая. Он оказался беспородным и некрасивым. В полгода все щенки выглядят немного нескладными, потому что теряют милые детские формы, но ещё не дорастают до взрослых параметров. Этот пёсик был куплен на рынке как грифон - курносая маленькая собачка с жёсткой шерстью и игривым нравом. Все эти признаки породы у щенка были, но ростом он уже давно перерос самого крупного грифона и неумолимо приближался к миттельшнауцеру. Крупная нижняя челюсть с перекусом придавала пёсику сходство с боксёром, а огромные уши - одно стоячее, другое висячее - вообще походили на уши овчарки. жёсткая шерсть торчала под самыми неожиданными углами. Думаю, если бы его выставили на конкурсе "самая уродливая собака", он бы вошёл в пятёрку лидеров. - Я хотела маленькую собачку, - продолжала ныть обиженная женщина, - а мне подсунули этого уродца. - Породистых собак на рынке не покупают, - мрачно озвучил я прописную истину. - Ну да! А знаете, сколько они стоят в питомнике? - Знаю, - злобно сказал я. И задумался. Из данной ситуации было три выхода. Чрезвычайно привлекал первый: вылить на тётку флакончик с бриллиантовой зеленью, чтоб она неделю отмывалась. Смущает последствия в виде вызова полиции и неприятностей для клиники. Второй был не столь радикальным: всего лишь сообщить хозяйке самым холодным тоном, что здоровых животных мы не усыпляем. Последствия тоже были малоприятные. женщина наверняка отыщет другую клинику или просто выставит собаку на улицу. А на дворе морозный январь... Третий выход был самый хлопотный. Я тяжело вздохнул и набрал номер приюта для животных. - Привет, Свет. Хозяина для щенка найдёшь? Кобель, шесть месяцев, похож на помесь бульдога с терьером, страшный, как я после ночной смены, но добрый. Фото вышлю. К себе взять не сможешь? Что, опять полна коробочка? Ладно, пока побудет у меня. Только ты уж быстрее, ладно? Хозяин клиники это не приветствует. Закончив разговор, я поднял глаза на владелицу. Она смотрела на меня удивлённым взглядом. "Просто так собаку не отдаст, - понял я. - Придётся искать подход". - Значит так, - в моём голосе было больше холода, чем за заледеневшим окном, - усыпить я его не могу, но поскольку сейчас праздники цена будет двойной. За вывоз трупа и кремацию тоже придётся доплатить. И за хранение трупа в холодильнике тоже. Труповозка приедет только в понедельник. Сами понимаете: новогодние каникулы. - Как так? Это что за безобразие? - рот у горе-хозяйки противно искривился. - Согласен: безобразие, - ответил я. - Но не я здесь цены устанавливаю. Поэтому, чтобы сохранить Ваши деньги, предлагаю написать отказ от собаки. Я передам её в приют, где щенку найдут нового хозяина. - Нового хозяина? - у женщины глаза на лоб полезли. - Да кому он нужен, такой страшненький? - А может, - тут на её лицо мелькнула мелкая подозрительность, - это редкая порода? И Вы его дорого продадите? Я мысленно хлопнул себя по руке, потянувшейся к банке с бриллиантовой зеленью. В голове определилась мысль: "Спокойно... спокойно... нельзя лить на посетителей зелёнку, выкидывать их в окно и даже нецензурно выражаться. Я профессионал! Я профессионал!" - Можете продать его на рынке, - сказал я. - У него прививки есть? - Какие прививки? - у женщины уже голова шла кругом. Она никак не могла понять, что я решил спасти щенка исключительно из гуманных соображений, и искала подвох. - Ещё и за прививки платить? А без прививок я его продать не смогу что ли? - Попробуйте, - равнодушно сказал я. - Штраф заплатите, если что. - Нет уж! - тётка сняла ошейник, сунула его в сумку, а пса подтолкнула ко мне. - Забирайте это чудо. Он и так мне всю мебель изгрыз. Что надо подписать? Я сделал фото щенка и послал Свете. Она обещала тут же выложить на сайт. Пёсика я покормил и поместил в клетку в стационаре. Посетителей больше не было, я уселся удобнее, чтоб видеть входную дверь, и запел. Есть у меня такая привычка - исправлять плохое настроение песней. Два-три романса, исполненные моим тягучим баритоном, и жизнь снова становится терпимой. Главное - наблюдать за дверью, чтоб не напугать клиентов. - У - у - утро тума - а - нное, у - у - тро седо - о - ое, - затянул я. - Вау - у - у! - донеслось из клетки. - Чудо, ты умеешь петь? - удивился я. - Ох, вот и имя тебе родил. Чудо! Ну... давай дуэтом! Мы с пёсиком исполнили "Утро туманное", потом спели "Чёрный ворон", а на "Выйду в поле с конём" так отлично спелись, что я не заметил открывшуюся дверь. Поэтому, когда раздались аплодисменты, я подпрыгнул от испуга. - Браво, браво! - задыхаясь от смеха, сказал сухонький пожилой мужчина, незаметно проникший в помещение. Это был мой друг, клиент и лечащий врач Александр Иванович, для своих просто Шурик. - Шурик, ты меня напугал! - Это ты меня напугал! Иду мимо, слышу - воют! Подумал, что ты окончательно заработался. Вот, зашёл узнать, не нужна ли профессиональная помощь. - Нужна! Ещё как нужна! Можешь зверя приютить на недельку- другую? У нас в приюте опять мест нет. - Ох, это я зря предложил... Ты же знаешь: я после смерти Мухтара никаких собак не завожу... Окончание на след. стр. жИЗНь, КАК ОНА ЕСТь От многолетних покрасок приемник покрылся толстыми слоями «шубы». По нему можно было различать все многолетние цвета наших панелей. Но, несмотря на суровую прозу деревенской жизни, оно говорило исправно и почти не хрипело. В шесть утра радио будило нас величавым «Союз нерушимых республик свободных». Под гимн начинался день, а в полночь оно устало замолкало. Моей любимой программой была передача «Театр у микрофона». От ангельского, полного чистейшего хрусталя голоса Марии Бабановой у меня просто заходилось сердце. На память знал многие радиоспектакли. Радио меня образовывало. Не телевизор, а радио. Я мышонком притихал возле него и мог слушать не шевелясь. Дышал ли я в то время? Не помню… В начале 80-х из радио в нашу хату красногрудой птичкой выпорхнула песня «Малиновка» (то, что у малиновки обязательно малиновая грудка, я не сомневался ни на секунду.) Ансамбль «Верасы» впустил в наш дом эту чудо-птичку, чудо-песню. Песню очень полюбила моя мама. Она бросала все дела и мчалась к приемнику, едва слышалась заливистая свирель Ядвиги Поплавской, которая лихо выводила малиновкину трель… Малиновки заслышав голосок, Припомню я забытые свиданья, В три жердочки березовый мосток Над тихою речушкой без названья. Прошу тебя, в час розовый Напой тихонько мне, Как дорог край березовый В малиновой заре… Душа после этих строк улетала под потолок, как птичка-малиновка. А если мать с подругами выпивали по кружке брагульки, то, разрумянившись, «Малиновку» заводили раза три, не меньше. А капелла. Трель изображала тетя Зина Чура быстрым и похожим посвистыванием. Как-то решил я сделать матери приятное: жуткими каракулями написал письмо в Благовещенск, на областное радио, прямым ходом в концерт «По заявкам». Два листа из общей тетрадки по математике были исписаны моими кривыми, полными ошибок строчками: «Дорогая передача! Здравствуйте. Мама моя, Ярошенко Мария Григорьевна, работает дояркой в селе Отважном…» Я честно написал, какая трудная у матери работа, что она каждый день просыпается в половине четвертого утра и в любую погоду идет три километра до фермы доить коров. И так три раза в день. Практически без выходных и праздников. Еще написал, что бригадир на ферме Васька Есепчук, и что он не дает дояркам выходные. В конце своего повествования просил «дорогую передачу» передать для моей мамы-доярки ее любимую «Малиновку». Уже не помню, как мы с матерью высчитывали, когда наше письмо должны прочитать в Доме радио, но, бросив все дела, мы с ней весь концерт по заявкам просидели у нашего засиженного мухами радио. Поздравили всех, стрелки будильника показывали, что до окончания концерта осталось всего несколько минут. Я ерзал на стуле, мать стеснительно улыбалась, поглядывая на меня. Вздыхала и говорила: «Затеял ты канитель». Я растерянно шмыгал носом. - А в заключение нашего концерта для Марии Григорьевны Ярошенко прозвучит ее любимая песня «Малиновка», - бархатным голосом сказал диктор. Его звали Юрий Урманов! Помню! Сожжен мосток, ушла из сердца боль, Исчезла речка, вдаль умчалась юность. Но песня, словно первая любовь, Малиновкой опять ко мне вернулась… Мамка, подперев рукой щеку, тихо плакала. По ее лицу катились редкие, крупные слезы. - Мам, ты что плачешь? - недоуменно-растерянно спросил я. - Отстань, - тихо ответила она. Я обиженно зашмыгал носом. Когда закончилась песня, мама притянула меня к себе. Шумно поцеловала в макушку. - Не сердись на мать, жизнь наша проклятая… И крепко прижала меня к себе. С того дня прошло 40 лет, а помню это так, как будто «малиновая» птичка в нашей хате пела вчера… Меня образовывало радио. Я мог бесконечно долго сидеть возле него и слушать, почти не дыша. Сегодня на радио умный собеседник, глубокая программа - счастье редкое. Радиобалом правит примитивная развлекаловка. На куцем серванте нашей деревенской хаты стояло старое радио, динамик которого был обтянут толстой тканью. Само радио было пузатым, на лето мы забирали его в летнюю кухню, к осени оно было все в густых конопушках мухиных шалостей. Мама каждую осень красила его синей краской - той самой, которой подводила панели на кухне. Мазнет кисточкой несколько раз, и радио посвежело. «å‡ÎËÌӂ͇» ‰Îfl χÏ˚ История одного пса, которого хозяйка хотела усыпить ×ÓÄÎ Àëåêñàíäð ßðîøåíêî î ïåñíå äëèíîþ â æèçíü... Àëåêñàíäð ßðîøåíêî
RkJQdWJsaXNoZXIy MTc4MjM5